Охота в тропиках (мероу = локус)

[anton]

Владислав Коньшин

Охота в тропиках

Лежу на поверхности воды в одном из заливов Атлантики у побережья Анголы. В руках мощное пневматическое ружье. Толстый, миллиметров 5-6 в диаметре, плетеный капроновый линь, привязанный одним концом к большому пенопластовому поплавку и продетый через кольцо на рукоятке ружья, уходит в воду. До дна метров восемь, но оно скрыто в бурой мгле. Видимость не более двух метров. Начинается отлив, и приходится "подрабатывать" ластами, чтобы не относило в сторону. Крепкий гарпун с лепестками из нержавеющей стали вошел глубоко в бок огромного мэроу, который лежит на дне, привалившись к большому валуну.

Метрах в пятидесяти от меня плавает напарник Алексей, которого я всеми силами натруженных легких призываю срочно приплыть на помощь. Я уже отдышался и в дух словах объяснил, что загарпунил такого мэроу, которого еще ни разу не встречали, а знакомство с этими рыбами уже состоялось, и не одно. Алексей нырнул, чтобы выстрелить в мэроу из своего ружья, посадив рыбу еще на один поплавок.

Обычно после второго выстрела при размерах до 50 килограммов мы довольно-таки легко извлекали добычу на поверхность. Глубин более 10-12 м в заливе не было. Обширные пещеры в каменных развалах также отсутствовали. Загарпуненный мэроу имел обыкновение после первого выстрела отойти немного в сторону, чтобы прижаться к приличному валуну на дне или прилечь в нише среди камней. Нам оставалось успокоиться, набраться воздуха, нырнуть вдоль линя, уходящего на дно к рыбе, для верности выпустить еще один гарпун, подобраться рукой к ее голове со стороны спинного плавника, затем плавно, но очень твердо и уверенно обхватить рукой ее лоб и сжать большим и указательным пальцами глазные впадины. При этом мэроу как бы цепенеет, теряет волю к сопротивлению и довольно легко дает возможность вытащить себя на поверхность воды и отбуксировать к берегу. Но стоит лишь чуть ослабить захват головы, мэроу снова превращается в могучего борца, и, несмотря на два гарпуна и лини, за которые рыбу держит второй охотник, она вырывается из объятий первого и уходит снова на дно. Ножом под водой с этой рыбой бороться почти полная безнадега. Кожа ее прочнее кирзового сапога и лишь на берегу удается распороть и разделить на части заветную для каждого подводника добычу.

Итак, половина дела была сделана. Оставалось вытащить рыбищу из валунов и отбуксировать к берегу. Течение становилось все сильнее. Я изрядно устал, и Алексей нырнул, чтобы попробовать поднять на поверхность мэроу. Тяну за оба линя - тщетно. Напарник всплыл, отдышался и рассказал следующее. Лоб у рыбы оказался очень широким, и захватить ее за глаза не удалось. При этом она активно сопротивлялась и чуть было не захватила огромной пастью пальцы ловца. Хорошо, что он был в перчатках и челюсти, покрытые густой щетиной мелких зубов, не причинили никакого вреда руке. А что стало бы, если рука Алексея оказалась поглубже в пасти? Эту мысль мы развивать не стали, а просто отказались от дальнейших попыток вытащить мэроу из камней за глаза. К тому же против усиливающегося течения приходилось постоянно работать ластами и для дальнейших экспериментов на дне с рыбой уже не хватало ни сил, ни дыхания.

Время шло к обеду, стали думать, не оставить ли рыбу с поплавками на несколько часов, пока не закончится отлив, за это время съездить домой еще за одним гарпуном и со свежими силами продолжить борьбу. Нырнув еще раз и убедившись, что гарпуны сидят в рыбьей туше надежно, я предложил попробовать поднять ее на поверхность за лини, тем более что она лежала возле большого валуна, а не в нише.

Так и сделали. Приняли вертикальное положение и разом потянули веревки вверх, усиленно гребя ластами, чтобы не скрыться под водой. Маневр вроде бы стал удаваться - метр за метром вытягивались лини, и вот уже в мутной воде показался силуэт мэроу. Он почуял неладное, увидев нас на фоне жаркого голубого неба, двинул как следует плавниками, и мы пошли вслед за ним на дно. Естественно, пришлось сдаться и ставить лини, но из валунов мы его все-таки подняли! Отдышавшись, снова потянули к верху, выбрали два-три метра линей и что было сил забарабанили в сторону берега, до которого было несколько сот метров. Метров через 50 неровное каменистое дно, усыпанное большими валунами, должно было смениться песочком с постепенным уменьшением глубины.

Метр за метром приближались к берегу, течение все еще тянуло поперек нашего пути, но уже почти не мешало. Когда стало просматриваться дно, мы поняли, что победа за нами. Вскоре ласты достали дна. Мы встали, потянули за лини и, ухватившись за торчащие из рыбины гарпуны, выволокли ее на берег и прилегли рядом, чтобы расслабить уставшие ноги.

Мы смотрели на пустынную полоску прибрежного песка, на высокие кактусы, поднимающиеся к небу по крутому косогору, на воду, спокойно текущую в океан, и на широко открытую пасть рыбы, которая изредка пошевеливала лопухами здоровенных жабр. Передохнув, посетовали, что не было с собой на этот раз фотоаппарата, и принялись за рутинную работу по приданию рыбьей туше "товарного" вида. Распотрошили ее, разделали на куски, получив филе толщиной 10-15 см. Целиком взвесить добычу не удалось, но так как в голове было около 25 кг, вычислили, что в целом вес составил не менее ста килограммов.

Признаюсь честно, что рыбина была жестковата и не так вкусна, как экземпляры весом 25-50 кг. Часто они нам не попадались, но 3-4 штуки за год все же встречались, а на охоту мы выезжали почти каждый выходной.

Вода в этом заливе никогда не бывала прозрачной, и видимость в лучшем случае едва достигала трех метров. Почто несколько охот мы возвращались пустыми. С поверхности дно не просматривалось, и приходилось на ощупь изучать рельеф дна и места обитания рыбы. В результате мы определили 4 места, где проходили каменные гряды с ямами и значительными углублениями. Здесь обычно держалась "товарная" рыба: луцианы разных видов, груперы, каранксы, иногда макрель и совсем редко появлялись мэроу. Попугаев было больше всего, но мы их стреляли попутно - для обмена на фазендах на папайю, поскольку торговли в общепринятом понимании в те времена в Анголе не было. Консервированные и замороженные продукты для советских специалистов временами завозились через фирму "Совиспан", а на рынках хотя иногда кое-что и продавалось, но в очень плачевном виде и добывалось с боем. Так что охотничьи трофеи были для нас весьма кстати.

Охота в мутных водах залива имела и свою прелесть. Благодаря плохой видимости невозможно было сверху определить, есть рыба на дне или ее нет, и почти никто, кроме нас, не искал счастья в мутной воде. Крупная рыба чувствовала себя вполне безопасно, и количество ее менялось только в связи с миграционными процессами. Иногда в залив заплывали каракатицы. Свежие и правильно приготовленные они очень вкусны.

Интересно было встретиться со стаей луцианов, похожих на наших окуней, только покрупнее и красноватого цвета. Начинаешь заныривание, и вдруг на полпути из серовато-коричневого мрака появляются навстречу несколько рыбьих морд с большими глазами. Приостанавливаешь погружение, морды тоже притормаживают в каком-нибудь метре от ружья. Ждешь, когда морда перед гарпуном начнет разворачиваться, стреляешь ей в бок, а ее на месте уже нет, и гарпун, дернув за ружье, повисает в уже опустевшем пространстве под тобой. Потом стали стрелять рыбе прямо в лоб, а попадали при этом ей в бок. Она развернуться-то успевала, а убежать уже нет.

Мэроу чувствует себя на дне хозяином. Обычно появляется он перед охотником совершенно неожиданно. Опустившись на дно, замираешь среди валунов и начинаешь осматриваться. Вдруг сбоку раздается мощный гидравлический удар, как будто кто-то стукнул в большой барабан. А это мэроу подплыл почти вплотную, поравнялся своей головой с головой охотника, чтобы заглянуть ему в глаза, и резко хлопнул жабрами, одновременно "чмокнув" пастью, выгоняя, видимо, из своих владений непрошеного гостя. Дергаться и паниковать при этом не следует. Нужно, сохраняя спокойствие и не давая возможности сердцу выпрыгнуть из грудной клетки, плавно развернуть ружье и направить гарпун в нужное место, а оно находится чуть ниже середины туши и чуть сзади жабер.

Фабричные капроновые иностранные лини для мэроу слабоваты. Руками их не порвешь, но первый же встреченный нами мэроу запросто их распотрошил. При этом мы чуть не потеряли ружье и оба гарпуна. После этого случая стали использовать в качестве линя наш белый плетеный капроновый шнур толщиной почти в карандаш. Снасть грубоватая, зато надежная. Иногда на поплавок цепляли и запасной гарпун, чтобы было чем добивать крупного мэроу и не остаться безоружным при поломке основного гарпуна, а такие случаи бывали.

В одном месте, где каменная гряда выходила почти на поверхность, я стал вдоль нее погружаться к подошве и встретился с мэроу, который тоже опускался вниз. До него не более полуметра. Стреляю под жабры, гарпун втыкается в рыбу, не успевая полностью выйти из ствола, а рыба, дернув ружье, уходит. Ничего не понимая, всплываю, хочу снова зарядить ружье, но наконечника с лепестками на гарпуне как не бывало. Осталась только задняя часть гарпуна. Сам наконечник с лепестками уплыл с рыбой, отломившись в хвостовой части, ослабленной внутренним отверстием с резьбой. Но самое удивительное было не в этом. Примерно через год после этого случая мы добыли одного мэроу километрах в трех от того памятного места. Он сопротивлялся в меру своих тридцати килограммов и был успешно доставлен на берег. Начинаю его потрошить, но нож уперся во что-то твердое. Поковырявшись, извлек из-под жабр наконечник от того самого сломанного гарпуна. Он почернел и немного заплыл жиром. Вот это живучесть! Нам бы такую.

Этот наконечник я храню до сих пор. Он лежит на белом большом коралле в моей коллекции кораллов, раковин и чучел рыб, извлеченных в разных местах Атлантического океана.

К подводной охоте я приобщился много лет назад, побывав в долгосрочной командировке на Кубе. Научился неплохо нырять, выслеживать и добывать хорошую рыбу и загорелся страстью фотографирования под водой. После первого же отпуска привез из Москвы бокс КПФ, которыми были тогда завалены все фотомагазины, достал "Зенит", очень дефицитный по тем временам объектив МИР-1 и параллельно с охотой стал снимать сначала на черно-белую пленку, а потом на "Орво-Колор" и "Орво-Хром". До подводной вспышки дело не дошло. Снимал в основном на глубинах до трех-четырех метров с желатиновым светофильтром. Чистая вода и яркое тропическое солнце позволяли получать хорошую цветопередачу. Потом опробовал ангольскую воду, и желание фотографировать в ней сильно притупилось, хотя можно было бы кое-что интересное снять и там, но осознал потерянные возможности я только лет пять назад, когда стал обзаводиться серьезной подводной фототехникой и полностью отрекся от охоты в пользу слайдов и негативов, оставляющих от погружений в воду массу невидимых простым глазом деталей и впечатлений, не стирающихся со временем.

Владислав Коньшин